30-летию вывода советских войск
из Афганистана посвящается…
«В России был Афганистан»
Средь обывательской рутины,
Среди проблем и суеты,
Среди большой людской пучины,
Так упускаем много мы.
Средь множества своих событий,
Средь ежедневной маеты,
Среди проблем, задач, открытий,
Так забываем много мы.
Со временем всё, словно, в пыли,
С годами как-то всё мельчей,
События, что всё же были,
Когда-то всех для нас важней.
Но есть средь них число… Нет. Дата.
Которая, в душе как крик,
Что для советского солдата,
Важна, не менее других.
Та дата – вывод войск с «Афгана»,
Когда багровым был рассвет.
Тогда последнему «душману»,
Мы просто помахали в след.
Та дата – след в песке от трака,
Для всех сидящих на «броне»,
Когда последняя атака
Свершится, но уже во сне.
Та дата – ордена героев,
Которым восемнадцать лет.
И шрам, который уж не скроет,
Всех прожитых мгновений бег.
Та дата – флаги над Россией,
Волненье с ночи до утра,
Когда солдаты возносили,
Над мостом, мощное «Ура!»
Ещё та дата – гроб из цинка,
И голос мамы над главой:
«Я здесь, я рядом, слышишь, сынка,
Я здесь, ты слышишь, мальчик мой…?!»
Ещё та дата – камни в крови,
Горячий Кандагар, Джелалабад,
И вечно звание Героя,
Для тех, кто не пришёл назад…
Сегодня минуло уж тридцать.
Не так. ВСЕГО ЛИШЬ тридцать лет!
И память нам вернуть стремится,
Всех тех, кого уж рядом нет.
Они – «салаги» молодые,
Так часто снятся нам, живым,
А кто пришёл назад – седые,
Посеребрил которых белый дым.
То белый дым горячих пушек,
То белый дым горящих трав,
То дым от рухнувших «вертушек»,
То дым от выстрелов «АК».
Там было всё – жара, пустыня,
Там были тропы между скал,
Но сердце от жары той стынет,
И «интер-долг» – судьбы оскал…
Ребята! Мы вас не забыли!
И «Голубая синева»,
«Кукушка», «Орден» – есть и были,
Не просто песни и слова.
Те песни – наш поклон со сцены,
Те песни в душах, как запал.
Слова истории бесценны –
В России был Афганистан…
«ВО ВСЕ ВЕКА И ВРЕМЕНА…»
Вовсе века и времена
Боготворят повсюду женщин,
С тех пор, как создана Земля,
И любят их ничуть не меньше.
И вот, подумалось мне раз,
В момент, когда затихли птицы,
А кем была бы я в тот час,
Коль суждено б давно родиться?
Наверно, в первобытный век,
В момент рожденья новой эры,
Как самый первый человек
Была бы я звездой пещеры!
Могла б на стенах рисовать,
Из шкуры сделать занавеску,
Огонь умела б добывать,
По камню камнем ловко треснув.
А в Древнем Риме, быть как быть,
Была бы я верховной жрицей!
А если море переплыть –
Была б Египетской царицей!
В средневековые года,
Я б Жанной Д” Арк с врагами билась,
И лучшим рыцарям тогда
Прекрасной дамой бы явилась!
В век просвещенья и наук,
Открыла б формулу известную,
Средь лучших тамошних подруг,
Была б самою Ковалевскою!
В Серебряный далекий век
Была бы королевой бала,
И как счастливый человек,
С самим бы Ржевским танцевала!
В 20-м веке, на заре,
Я б гордо шла на баррикаду,
Уже при свергнутом царе,
Шла б героиней Ленинграда!
А после, пережив войну,
В расцвете стройки жизни новой,
Чтобы прославить всю страну,
Ушла бы в космос – Терешковой!
И вот, я все же родилась,
В конце 20-го столетья,
И здесь ко времени пришлась,
И смысл в этом свой, заметьте.
А смысл в том, что я сейчас
Стою звездою Мельпомены,
И видеть я могу всех Вас,
И рада этому безмерно!
«ВРЕМЯ»
Время безжалостно рвет календарь,
Время стирает границы сомнений –
Только вчера я читала букварь,
Ну, а сегодня пишу, словно гений.
Время не знает преград на пути,
Время не ставит не нужных запретов.
Но сколько б дорог не пришлось нам пройти,
Со временем больше не станет ответов.
Время нещадно сжигает века,
Время – судья для народов и наций.
И нам не узнать все равно никогда,
Сколько еще будет цивилизаций.
Время не знает ни света, ни тьмы,
Времени стражи строги и пристрастны.
Только надеемся все- таки мы,
Что наши души ему не подвластны!
«МУЖЧИНА»
Какое слово звучное – «МУЖЧИНА».
Эго состав не буквы или слоги,
А смысл глубинный и первопричина
Всего, что и задумывали БОГИ.
Вот буква «М» – в ней Мужество и Мощность,
В ней то, что всем врагам не победить.
В ней сила, твердость и такая прочность,
Что и с годами даже не сломить.
Вот буква «У», в которой есть Уменье
Все пред осмыслить, все предугадать.
Удачи в ней само определенье,
И Удаль, что с годами не унять.
А в букве «Ж» – Желанье Жизни новой,
Железа твердость и стальной закал.
В ней Жесткость, что является основой
Всего, что БОГ в мужчине предсказал.
А буква «Ч» – по центру встала чинно.
Она и Честность и, конечно, Честь.
И это все еще одна причина,
Чтоб о мужчинах нам стихи прочесть.
А в букве «И» – Истории теченье,
В ней Истина одна на все века,
В ней Искры пламя и огня значенье,
Истоков жизни ширь и глубина.
Вот буква «Н» – в ней спрятана Надежда,
Она с Надежностью смешалась пополам,
И в букве этой есть большая Нежность,
Которая нужна для милых дам.
А буква «А» таит Амбициозность,
Активность и Азарта пыл в крови.
Атаки в ней таится грандиозность,
В делах Атака, в жизни и в любви.
Какое слово звучное – «МУЖЧИНА»!
Понятно каждому значение его.
Для женщин смысл этот есть причина,
Увидеть многих в нем и одного.
Мужчина каждый может быть спокоен,
Ему не стоит на судьбу пенять.
МУЖЧИНА – сочетание достоинств!
И не прибавить больше, не отнять.
«Одинокий камень»
В пыли придорожной окраины,
Как странник, уставший в пути,
Лежал одинешенько камень,
Другим, не мешая идти.
Лежал он, веков не считая,
Лежал он, у всех на виду,
Лежал он, конечно, не зная,
Что я на него набреду.
Заметила камень внезапно,
Решив отдохнуть на бегу,
И мысль промелькнула приятная –
«Присяду и дальше пойду»!
«Что камню? Ведь камень холодный,
Бездушный и просто тупой».
Но, что это? Камень дорожный
Вздыхал и дышал подо мной?!
Вскочила! Почудилось, что ли?
Прислушалась. Боже, ты мой!
Не уж-то томится в неволе
В нутрии камня кто-то живой?
Нет, просто мне так показалось,
И в камне никто не живет.
Ему самому так вздыхалось,
От тяжести бед и забот.
Забота его в том, чтоб люди,
Куда бы по свету не шли,
И в праздничный день и по будням
Приют на минуту нашли.
И тяжести все напророчены
С рожденья его на земле.
Зовутся они – одиночество,
Тоска и забвенье во мгле.
Забытый, и кинутый временем,
Он жил на обочине той,
И был для нее просто бременем,
Лежащим в траве густой.
Он плакал лишь вместе с дождями,
Чтоб люди не видели слез,
И горевал лишь ночами,
Чтоб солнцу грустить не пришлось.
Терпел свой удел молчаливо,
Не злясь на людские пинки.
А, попросту, в жизни хотел он
Быть нужным на чьем-то пути.
Все это понять я сумела
За долю секунды тогда,
Когда, прикоснувшись не смело,
Тепло ощутила рука.
Почувствовать в камне живое,
Наверно дано лишь тому,
Кому суждено, поневоле,
Внутри быть всегда одному.