ВЬЕТНАМСКИЙ БУЛЬОН ИЗ ГОРЬКОГО ОГУРЦА

Август вспомнил наконец, что он — лето и шарахнул по Сибири тридцатиградусной жарой. И это в тени, на солнце никто не мерял.
Градусник отупел от перегрузки и показывает черт знает что.
Небо серой застиранной простыней прихлопнуло город.
Жизнь замерла.
В живых осталась одна река.
Единственный выход — сесть на корабль, выплыть на середину и отдаться течению. Пусть вода несет куда сама решит.
Енисей течет на север. Но и там сейчас, наверное, плавится вечная мерзлота и на берегу Карского моря открыт пляжный сезон.

Я так и сделала — села на корабль.

Бесстрашный маленький МИГ загрузил нас — жаждущих тишины и прохлады — на свою гостеприимную палубу, и мы отчалили.
От жары, кажется, расплавились молекулы воды, воздуха и неба, перемешались, приобрели одинаковую структуру, цвет и вкус и превратились в первобытную протоматерию.
Корабль плывет в серебристом белесом бульоне-пространстве.
В другом измерении.
В параллельной вселенной.

Все мысли и чувства замерли.
Ждем.

Вот и милосердная пристань — крошечный песчаный пляж в устье лесной речушки, заросшей травой и кустами по самое небо.
Тут не так жарко – от воды идет прохлада и можно жить.

Разбрелись кто куда.
Художники взялись за этюды. Рыбаки пошли искать свое рыбацкое счастье. Бездельники отправились загорать. А самые смелые – прыгать с борта в воду!
Я тоже рискнула, правда, не так героически.
Я тихо сползла в невесомость с нижней ступени баржи.
Но обмануть земное притяжение не удалось.

Тело обожгло холодом. Глаза залило жидким бутылочным стеклом, и сквозь него я увидела серебристые воздушные пузыри, летящие вверх к мутному свету.
Донная трава защекотала ноги и попыталась нежно потянуть вниз.
Оттуда на меня тихо глянула темнота.
Я погружалась на дно.

И тут заработал закон Всемирного Выталкивания!
Аллилуйя Архимеду!
Другая, более мощная сила погнала меня вверх!
Легкие глотнули воздух, в глаза брызнул свет!
Я почувствовала, как меня лихо подхватило Ангарское течение и понесло вдоль борта баржи, вдоль корабля, к каменному пляжу у края крошечной бухты.
Темнота бессильно захлопнула беззубую пасть, а я проглотила успевшую залиться в рот воду.

Какое блаженство!
Вода оказалась божественно-прохладной.
Несколько ленивых гребков и я у камня. Здесь легко можно выбраться на берег, но вылезать не хотелось.
В это пекло, дрожащий от жары воздух, раскаленные камни и лесную комариную духоту?
Нет, я буду сидеть в воде до скончания веков.
Я зацепилась за камень и полощусь в воде как стиранная простыня.
Прохладные струи насквозь пронзают тело, вымывают всякую дрянь вроде проблем, недоразумений и недовольства жизнью, оставляют только радость и благодарность.

Я, как Жак Кусто, погружалась еще несколько раз. И каждый раз все повторялось: фридайвинг в зеленое стекло, жадное прикосновение травы, рывок вверх и блаженство движения!

А вечером традиционные посиделки под водку и гитару. Разговоры о важном. Смех.
Жара немного отступила, а потом и совсем стало прохладно — на реке всегда так.
Вышла луна и от нее всю ночь бежала к нашему МИГу золотистая дорожка.
Ночная река полна звуков: плеснет рыба, затарахтит мотор, проплывет мимо сверкающее огнями речное судно. Волны от него долго раскачивают наш кораблик и громко шлепаются о берег.

Надо пойти и хоть немного поспать.

Завтра опять каждый займется своими делами.
А вечером домой.

Да, кстати, причем тут бульон из вьетнамского горького огурца, спросите вы?
Так вьетнамцы спасаются от жары – варят суп из этого экзотического огурца и едят прохладным. Вроде бы помогает.
В Сибири он не растет и поэтому у нас свои методы.

И еще: мы вроде по Енисею плыли, а купались в Ангаре?
Объясняю.
Чуть выше по течению Ангара впадает в Енисей. Но воды их почему-то долго не смешиваются. И на одной стороне вода холодная – Енисейская и люди редко купаются. А не другой стороне вода Ангарская, теплая.

Вот так в наших краях спасаются от жары.
Если она, конечно, наступает.
И НИКАКОГО ОГУРЦА НЕ НАДО!

Поехали со мной следующий раз?

7 ОТТЕНКОВ  ОСЕНИ

 

 — Вот и осень пришла… — прошуршал осенний лист.

— Да, осень… — выдохнул ветер.

— Как быстро кончилось лето! — удивилась я, выбираясь из машины.

 

Утро торжественно обещало, что лето еще задержится — солнце желтым сапфиром зазывно сверкало на бирюзовом бархате небосвода.

Ветра не было.

Тепло.

— Надо поехать на природу — решили мы с мужем.

Последние летние деньки!

Но увы, к обеду я поняла, что все — обман.

С юга примчался ветер, небо затянуло рваными тучами, брызнул дождик.

Но все равно поехали. Только место выбрали тихое, без ветра.

 

Излучина маленькой лесной речки. Обрывистые берега. Укромные поляны.

 

Тут осень уже достала свою палитру.

Первое, что она сделала — покрыла сусальным золотом верхушки прибрежных кустов и кроны берез.

Пошло, но красиво!

Одну молоденькую березку одела полностью в костюм цвета неаполитанской желтой. Стоит, нахалка, красуется.

Но молодости все к лицу!

Кустам ивы добавила в зелень немножечко желтого лимона.

Иголки лиственниц замазала охрой.

Решила, что кустам боярышника пойдет бордо. И вот они уже темнеют изысканными оттенками зрелого вина в общей массе простолюдинов.

Черемухе достался цвет философов и отшельников – фиолетовый. Она застыла в буддистском спокойствии, пытаясь достичь нирваны.

С осинами осень обошлась особо экстравагантно и как в языческом жертвоприношении окропила их киноварью.

 

Затем принялась за воду, и та засверкала сталью и холодом.

До дрожи!

Сорвала с иван-чая лиловые колпаки соцветий и одела стебли в пуховые боа. Чуть дунет ветер, и пух хлопьями нетающего снега разлетается по поляне.

Траву пока не тронула, оставила фоном.

Фоном пошли и зуд мошкары, крик одинокой кукушки, монотонный шум воды на перекатах.

И тишина…

 

Осень — талантливый дизайнер!

Но у нее есть свой дедлайн — еще месяц, и все станет коричнево-землистым, тоскливым и отрешенным.

Поэтому она так спешит.

 

— Как быстро пришла осень… – сказала я, садясь в машину.

Влияние музыки на процессы мойки окон или как я слушала гуцинь.

Музыка играет в жизни человека огромное значение. И нельзя переоценить влияние музыки на его эмоциональный и духовный мир, на его мысли и чувства. И попробуйте с этим поспорить.

Я спорить не буду, я с этим полностью согласна, потому что совсем недавно я с этим влиянием встретилась.

Погода в этот день была прохладная, на улице лил дождь, и я решила в такой нерадостный день помыть в квартире последние оставшиеся невымытыми окна. Ну а мытье окон – это и стирка штор, и уборка всей комнаты – женщины меня поймут. Кто-то замахивается еще дальше – перетряхивает шкафы, выбрасывает старые ненужные вещи и т.д. В общем, у кого на что хватает фантазии и сил. Я так широко решила не замахиваться – окна, шторы и полы с пылью. А чтоб не скучно было включила старинную китайскую музыку, почему-то мне захотелось именно это послушать. Играли на инструменте гуцинь и флейте, как я потом выяснила.

Необычная была музыка. Музыкант как будто не струны на этом гуцине дергал, а что-то в моей душе натягивал и отпускал. Странные, необычные, но приятные ощущения. И мысли в голове потекли, как капли росы по стволу молодого бамбука ….

Ого, кажется музыка начала действовать!

Отлично. Так веселее мыть скучное окно. И опять под монотонные взмахи тряпки пошли мысли. Подумала про то, что надо бы убрать осеннюю обувь – зимнюю уже перемыл и спрятала до следующего года. И вдруг вспомнила: а почистила ли я гэта моего господина?

Стоп! Какого господина, какие гэта ?! Сапоги мужа давно вымытые и почищенные лежат на полке в кладовке! Это что, музыка так на меня действует? Так, нужно себя контролировать, а то мало ли какие еще мысли возникнуть могут. Музыка слишком непривычная!

Я перебралась на другое окно, поменяла воду и опять принялась за дело. Мою и смотрю в окно под звуки загадочного гуциня. А через дорогу недавно открылось кафешка с пирожными и кофе, я так и не успела в ней побывать. Даю себе обещание: закончиться изоляция и обязательно схожу туда с подругой. И вдруг в голове промелькнуло: скоро придет мой 丈夫, а чем я буду кормить его, когда он придет усталый с нашего рисового поля? Чашечки даньхуатан и горсточки имбиря ему хватит?

Стоп! Стоп! Стоп! Мой муж – инженер! И в холодильнике у меня стоит вчерашний борщ по рецепту «За уши не оттянешь»!

Спокойно. Это всего лишь так музыка на меня действует. Без паники.

 Даже весело стало!

И продолжаю мыть дальше свое окно. Ну вот, и второе вымыто, принялась за пылесос. Управилась быстро и только собралась постирать шторы, как в голове опять вспыхнуло: а постирала ли я ланьшань своего господина?

Постирала, постирала, – ответила я себе уже спокойно и забросила шторы в стиральную машину.

Ну вот и конец близок – полы вымыты, шторы повешу позже, а сейчас в душ!

 И вот я после душа, с чашечкой душистого кофе сижу в преображенной моими усилиями комнате, смотрю на улицу через сверкающие окна, а по комнате порхают звуки невидимого гуциня.  Так уютно в чистой комнате, так вкусно пахнет, так волнуют звуки старинного китайского инструмента ….

 

Уж скоро муж придет усталый – славно поработал.

На встречу выйду, приветствуя, подам чжицзюй.

Мы сядем ужинать потом, как и всегда…

Люблю такие вечера. Пусть их число не подойдет к концу.

 

Вот так-то так. Следующий раз буду мыть окна под японское соте. Что-то будет?

ОХОТА

 

— Я не смог в него выстрелить…

Григорич как-то мягко улыбнулся и его голос чуть дрогнул.
— Расскажи! —попросила я.
— Да поехали мы с мужиками на охоту. Ну как на охоту — замялся он…

Они все набились в капитанскую рубку.
— Ну, наливай — сказал один из них.
Прозрачная жидкость бодро забулькала из горлышка. Толпа притихла в предвкушении, придвигая стаканы.
Так началась та охота.
Толпа – это семь мужиков, забравшихся в рубку маленького речного судна, с гордым названием МИГ. Рубка затрещала от напора телогреек, охотничьих курток и желания.
Но выдержала. Не в первой.
Григорич завел мотор и корабль отплевываясь енисейской ледяной водой отчалил от берега.
Путь не близкий, но мужикам было чем заняться.
Наконец судно торкнулось о береговую полоску. Причалили, пора выходить.
Охота началась.
До мест, где Григорич видел лося, надо было еще идти. Бодрая компания, понимая ответственность момента старалась идти быстро и не мешать основному охотнику.
Осень!
Лес был задумчив и тих.
Он готовился к переходу и ему уже не было дела до суетной кучки людей, бредущих куда-то в его отрешенной глубине.
Пахло мокрой травой, хвоей и чем-то горьким и нежным…
Задевая прикладами жесткую траву, запинаясь о корни и тихо матерясь охотники двигались к болотине, где и должны были добыть лося.
Наконец добрались.
Григорич велел всем встать по местам и молчать. Зверя придется ждать.
Ждали долго, уже день стал клониться к закату.
Мужики без курева стали быстро трезветь и злится, в воздухе повисло недовольство — ну ее в … эту охоту!
Всем давно уже хотелось вернуться домой, в теплую капитанскую рубку, к оставленному столу. И спасительной влаге, которая сможет отогреть их закоченевшие души.
И тут появился ОН!
Неожиданно и беззвучно, как будто материализовался из другого измерения.
Лось был великолепен!
От мощного дыхания мерно раздувались рыжие бока, огромные ноздри с силой втягивали воздух. Лучи вечернего солнца облили ржавчиной спину зверя, золотые искры вспыхивали в огромных печальных глазах.
Лось стоял спокойно, изредка вздрагивая – будто по бурой шкуре пробегала волна.
Сильные ноги крепко подпирали тяжелую тушу и готовы были при любой опасности умчать его в спасительный лес.
Огромные лопаты рогов напоминали древние крестьянские сохи – тяжелые и разлапистые.
Бык спокойно шевелил мягкими губами, будто что-то неслышно шептал человеку.
Он смотрел прямо на охотников.
Глаза в глаза.

Григорич поднял ружье.
Сохатый сам подставлялся под пули — стоял так близко и гордо позволял собой любоваться.
Как будто дарил людям особую прощальную милость.
Григорич почувствовал спиной, как сзади оцепенели полутрезвые люди.
Лес замер.
Григорич медленно взвел курок.
А лось стоял и смотрел. Был спокоен и прекрасен.
И ждал…
И тут Григорич увидел то, что почему-то в охотничьем азарте не заметил сразу.
В рогах лося, как в ладонях – огромных, широких и бережных – лежало вечернее солнце! Оно устроилось прямо по центру, в уютной впадине над головой зверя.
«Так вот кто вечерами уносит солнце из нашего мира» — мелькнуло в голове.
Григорич вздрогнул.
Под ногой предательски треснула ветка.
Лось среагировал мгновенно — развернулся и рванул в лес.
Он “нырял” над поляной, болотными кочками и редкими кустами. Будто плыл над поляной. А в его рогах мягко качалось вечернее солнце.
Зверь стремительно уносил его в лес, спасая от пули. Еще минута и лось ворвался в сосняк, растворился за рыжими стволами.
Григорич мог бы выстрелить ему в след, и попал бы. Он был отличным стрелком. Но не стал.
Просто не смог.

А солнце зацепилось за вершину дерева и осталось висеть над поляной, мягко освещая вечернюю сцену. Солист давно покинул ее, а публика все не расходилась.
Лось скрылся в лесу, стих шум ломаемых веток, а охотник стоял и смотрел на то место, где недавно был зверь…
Прокричала птица — приглашение публики к выходу из зала.
Наваждение кончилось.
Компания зашевелилась, разминая затекшие ноги и спины. Без единого слова, не договариваясь выбралась из своих укрытий и двинула к дому. За всю дорогу никто не проронил ни слова, никто не упрекнул Григорича за неудачную охоту.
Абсолютно трезвые мужики молча забрались на корабль и потянулись к спасительной рубке.
— Наливай — выдавил Григорич.
Бульканье огненной воды сломало тишину – заговорили все и разом.
МИГ отчалил от берега и тронулся в обратный путь…

— Ну ты теперь понимаешь, почему я в него не выстрелил? — спросил Григорич.
— Да — выдохнула я.

Самая красивая…

— Ты самая красивая — говорю я себе, когда утром смотрюсь в зеркало.

Я знаю, что безбожно вру. Вру каждый день.
Вранье — один из тяжких грехов. Ложь не облагораживает человека, а наоборот…
Все это понимаю, но не хочу говорить ничего другого. Это моя любимая мантра на целый день — целый день подножек и тычков со стороны вселенной.
И пусть утро начнется со светлого утверждения:
— Ты самая красивая!

Мое отражение, как ни странно, не противоречит мне.
И не только потому, что оно не умеет ничего другого — тупо повторять. Но и потому, что оно, видимо, согласно с этим.
Ему это нравиться.
Ведь всегда найдется тот, к с удовольствием тебе скажет, что ты уродина, дура и корова.
Но говорить, что ты самая красивая?

Отражение улыбается мне…
Я принимаю его ответную улыбку.
Мы расстаемся до вечера.

В этом кевларовом бронежилете из тончайше ауры грубой лести и желания в это верить я выхожу в джунгли своего города.
Мир наготове.
Он просто жаждет проверить мой бесценный бронежилет на убойность.

Две толстые тетки в автобусе: одна придавила меня своей неохватной кошелкой, а другая ткнула в бок чем-то твердым (толи бюстом, толи своей непоколебимой самодостаточностью).
Одна, выходя, выплюнула:
— Что стоишь, коза старая, не видишь – люди выходют!
Двери автобуса и пасть тетки захлопнулись одновременно.
Тяжесть кошелки и самодостаточность бюста прогнули серую спину тротуара — тетки двинули в сторону рынка, а я осталась в своей твердой уверенности:
— Я самая красивая!

На работе тишина.
Все принишкли — начальник не в духе и как камчатский вулкан может начать извергаться в любую минуту.

Задрожала земля — извержение началось!
Из-за закрытой двери послышался утробный рык:
— Иванова, зайди ко мне!
Иванова — это я…
В кабинете вулкана как в преисподней стоял запах серы, черный дым выедал глаза и глухие раскаты вгоняли сердце в пятки, а душу — в 5-е измерение, откуда ей безопасно было наблюдать за происходящим.
— Почему не успела закончить отчет? — прогрохотал трубный глас?
Я открыла рот и пискнула, что он сам мне велел вчера заняться другим отчетом и …
Лучше было бы мне родиться немой!
Температура в кабинете подскочила до отметки в доменной печи, вулкан взорвался, и хлынула лава!

Вулкан бушевал 15 минут…

Наконец лава иссякла, пепел кончился, я вывалилась из кабинета.
В офисе стояла гробовая тишина — лава сожгла все живое на своем пути.
И только несколько уцелевших коллег усиленно лупили по клавишам ноутбуков и молча таращились на меня.
— Ты самая красивая! — сказала я себе и тихо села на место.

Вечером я опять ехала домой в автобусе, там тоже были тетки с мешками (подозреваю, те же самые), но мой бронежилет никто больше не пытался пробовать на прочность.

Однако, испытания на сегодня не кончились.
Дома все были голодны и ждали, когда самая красивая женщина на свете их накормит ужином, который еще надо было приготовить.
Потом шок от странички в дневнике одного из детей попробовал пробить броню (но так и не пробил).
Заявление мужа, что ему не дают отпуск, и мы никуда не едем в следующем месяце подвергло мой бронежилет атомной бомбардировке.
Но Хиросимы не получилось.
Кот разодрал мое нарядное новое платье, а я этого даже не заметила — самая красивая женщина на свете не обращает внимание на такие мелочи.

Наконец, все угомонились…
Наступила ночь и пришло время встретиться со своим изображением в зеркале, чтобы опять сказать ему секретные слова.

Та, которую я увидела в зеркале, могла напугать самого Люцифера
Я посмотрела ей в глаза.
Этой уставшей, немолодой и некрасивой женщине…
Я твердо посмотрела ей в глаза и сказала, как и много-много лет это делаю:
—Ты самая красивая на свете!
Красавица улыбнулась мне в ответ….
Я забралась кровати, зарылась в теплое одеяло и с наслаждением потянулась!
А потом погрузилась в другую реальность…
Рядом тихонько сопел муж самой красивой женщины на свете — он в этом никогда не сомневался.
Я это знаю…

Предпасхальная история


— Ну что, все еще живы?
Медсестра интерната для престарелых, нашпигованная силиконом и ботоксом как рождественская утка черносливом раздвинула бюстом тоскливый воздух коридора и скрылась у себя в кабинете.
Местные обитатели, старики и старушки продолжали шуршать по залу для прогулок – так назывался в их заведении полутемная комната, где стояли по стенам покосившиеся книжные полки и ободранные кресла, а скрипучие столы и стулья все время норовили подставить старикам подножку и цепляли за ноги.
Медсестра загремела инструментами и зашелестела бумагами – скоро начнет раздавать лекарства.
Старики резвее зашаркали тапками по стертому линолеуму, расселись по своим местам.
У каждого оно было уже за много лет насижено и приобрело статус почти собственности.
Вот этот грузный старик, неопрятный, с вечно сползающими штанами любил сидеть на прогнутом деревянном стуле у окна и подслеповато щурится в тусклое стекло.
А вот эта шустрая старушка в смешной шляпке, которую она не снимала никогда (даже, наверное, спать в ней ложилась – так подозревали) и игривом розовом платье, всегда садилась за столик у книжных полок.
Рядом с ней примостился на табуретке высокий седой дед с унылым носом и слезящимися глазами. Он явно и давно симпатизировал старушке и ей это нравилось.
Еще несколько обитателей этой богадельни расселись за столами и зашелестели взятыми с полок зачитанными до дыр книгами. Книги давно уже не пополнялись и старики (кто не разучился еще читать) брали их уже по сотому разу.
Старческий маразм иногда бывает во-благо.
В самом темном углу комнаты завозились.
Там прятались самые старые жители этого пансионата. Имен их не помнили даже жильцы по моложе. Два древних старика — седых, бородатых, сухих, почти прозрачных и каких-то ссохшихся вечно сидели в угу за пыльными шторами и о чем-то шептались. Никто не мог разобрать, о чем.
Да и никто и не хотел разбираться.
Обычный стариковский бред.
Что же еще?

Скоро должен прийти врач.
Запах сгоревшего кирзового сапога ударил в нос.
«На обед сегодня будет тушеная капуста» – понял главврач, закрывая за собой скрипучую тяжелую дверь неврологического пансионата для престарелых — так называлось этот богоугодное заведение по документам.
Запах был настолько силен, что перебил неистребимый запах сырости, кислятины и хлорки – вечного спутника старости, запертой в казенном помещении.
Главврач работал здесь уже много лет.
За долгие годы он привык к виду нищеты, обшарпанным стенам (на ремонт все никак не могли выделить деньги), к отвратительной еде, которую готовила бессменная повариха необъятных размеров и такой же жадности.
К виду никому не нужных стариков привыкнуть было труднее, но он смирился и с этим. Тяжелее всего было привыкнуть к ощущению безысходности и сиротства, которое наваливалось на него, как только он переступал разбитый и прогнивший порог этого дома.
Но привыкать пришлось и к этому.
Жизнь — она многому научит.

Мужчина прошел в свой кабинет.
Надо просмотреть записи, сделать назначения и пройтись с инспекцией (так он называл свои ежедневные обходы) по интернату.
Доктор вздохнул, надел не совсем свежий халат и двинулся на обход.

Старики чинно сидели по своим углам и занимались своими делами, отвлекаясь только на то, чтобы поздороваться.
Ни на что не жаловались. Ничего не просили. Особых хлопот не доставляли.
Даже не умирали часто.
Они как бы застыли во времени и не хотели выходить из своего анабиоза.

Вот уже много лет их никто не навещал.
У многих по документам есть родственники. Ну разве сложно хоть раз в месяц позвонить или приехать. Ведь старикам это очень нужно.
Нет, о стариках как будто забывали сразу и напрочь, как только они сюда попадали.
Жесткое нынче время, не доброе.
Так думал главврач, пока заполнял ежедневные, никому не нужные и бесконечные бумаги.
Но особо философствовать было некогда.
Он принимал жизнь такой, какой она есть.
У него еще других дел полно.
Вот, например, надо будет разрешить старикам выходить на прогулки — наступила весна и площадка перед интернатом уже просохла, можно по ней гулять. В парк идти рано, там сыро, а здесь, на солнышке вполне можно понежиться – пусть погреют свои старые кости.

Главврач прошелся по темным спальням, где в старых скрипучих шкафах тихо ветшало на крючках стариковское тряпье, заглянул в кабинет насиликоненой красавицы.
— Как у тебя дела? – спросил он равнодушно, заранее зная ответ.
— Все норм, – сверкнула зубами медсестра – заболевших и умерших нет!
— Ну и хорошо — автоматически ответил врач и пошел на кухню.
Там в чаду старой печи орудовала повариха.
На необъятных размеров чугунной сковородке что-то оглушительно трещало и воняло. В огромной алюминиевой кастрюле угрожающе клокотало бурое варево, в которую поварихина помощница что-то пригоршнями кидала.
— Что у нас сегодня на обед? – прокричал доктор сквозь кухонный шум.
— Борщ, рагу и компот с булочками – крикнула в ответ тетка – Все по меню, как положено!
«А, это на противне темное и обуглившееся – булочки» — понял врач.
Он повернулся и пошел в свой кабинет. Надо было написать отчет, передать назначения медсестре, пообедать и поехать в поликлинику, в город, где его тоже ждала работа.
Все было, как всегда. Все шло по накатанной дороге, и не за чем было с нее сворачивать.

Странные это были старики.
Они особо не болели – то ли обладали такими закаленными в прошлой жизни организмами, то ли гены у них были крепкие, как сибирские кедровые орехи, то ли болезни просто не могли найти сюда дорогу.
Так, давление иногда у кого-то начинало скакать, или сердце давало перебои, или закладывало нос (от поварихиной стряпни скорей всего).
Других болезней не наблюдалось.
Вернее, одна у всех у них была болезнь – старость. Со всеми сопутствующими осложнениями – забытостью, ненужностью и полным одиночеством.
Этого современные лекарства не лечат.

А обитатели дома престарелых продолжали как ни в чем не бывало заниматься своими обычными делами: читали, разговаривали, думали, вспоминали и ждали того часа, когда за ними все-таки придут, когда они все же понадобятся людям – про них вспомнят и поймут, что без них не прожить.
Странными были и имена у этих стариков. Откуда такие в наше время?
Старик Умеренность мирно беседовал со старушкой Добродетелью. Терпение, Вера и Надежда листали старые журналы и тихонько вздыхали. Мужество и Справедливость расставили поломанные и ободранные шахматы и начали свою тысячную партию.
Щедрость, Целомудрие и Благодарность читали сентиментальные романы, Доброта с Порядочностью мирно дремали на диване, сложив очки на облезлый подоконник.
А самые забытые древние обитатели интерната – Милосердие и Жертвенность продолжали бесконечный разговор в пыльном углу за старыми выцветшими шторами.

На расшатанном стуле посреди комнаты сидела Любовь.
Она повернула лицо к окну и пыталась поймать невидящими глазами свет уходящего весеннего солнца.
Она ждала…

Падал грибной снег…

— Мама, смотри какой снег! — маленькая девочка кружилась на ночной автобусной остановке.
Она раскинула руки, подняла лицо к небу и кружилась, кружилась, кружилась…
— Ага… — сказала мама, не отрывая палец от экрана смартфона.

Поздним зимним вечером я стояла на остановке, ждала автобуса ехать домой.
А на улице была сказка!
Так бывает очень редко, в конце зимы. Когда температура чуть ниже нуля и абсолютно нет ветра.
Тогда снег легкими лохматыми хлопьями падает вертикально вниз.
Он начинает падать СРАЗУ. Как будто на верху, мгновенно по всему небу открылись шлюзы и снежная цунами ринулась на землю.
Она затопила все: дома, крыши, деревья, дорогу, лавочки, заборы, собак, прохожих, превратив весь город в белую хирургическую палату.
Притушила свет магазинных витрин, уличных фонарей, автомобильных фар.
Наступила абсолютная тишина…
Из ватной снежной стены безмолвно выплывали машины. Сначала появлялось тусклое оранжевое пятно, затем оно становилось чуть ярче, а за ним неслышно из плотного снегового тоннеля выползал автомобиль и пропадал по ту сторону пространства.
Редкие пешеходы обманчивыми силуэтами проявлялись на мгновение в конусе света уличного фонаря и тут же растворялись – тихо и таинственно.
Призрачными тенями толпились дома.
Жизнь как будто замерла.
А снег все падал, падал, падал….

— Мама, смотри, снег такой теплый! Он что ли грибовный? — продолжала кружиться девочка.
Девочка ловила снег губами. Он таял у нее на ресницах, щеках, носу…
— Не грибовный а грибной — мягко поправила мама, не отрываясь от телефона. Она спряталась под козырьком остановки и прилипла к яркому экрану.
Наверное, там, в лабиринтах соцсетей и трескотне чатов было интересней.
— Ура, грибной снег идет! — засмеялась малышка.
Здорово! Грибной снег!
Теперь я знаю, как ЭТО называется – обрадовалась я.
И тут из глубины снежного океана ленивым ламантином выплыл автобус. Он подполз к остановке и распахнул свое теплое желтое нутро. Мама схватила девочку за руку и потащила к двери.
Девочка слизнула с губ последнюю снежинку.
Я забралась следом.
Пасть ламантина захлопнулась, и мы поплыл в белом безмолвии к своим домам.
А за окнами все падал и падал грибной снег…

Город стал тихим, умиротворенным и абсолютно белым — снег вернул городу невинность и чистоту.

 

 

 

 

 

Сказка о бочке и хрустальной вазе
В одной далекой стране жила-был… Бочка! Да, самая обыкновенная деревянная бочка, в которых хозяйки на зиму делают всякие соленья-варенья. Она была толстая, деревянная, коричневого цвета, с потеками рассола по бокам, запахом капусты и укропа, как бы хозяйка ее не мыла.
Хозяин и хозяйка были добрые, и хозяйственные люди. Каждую осень хозяйка напихивала бочку до краев всякими соленьями так, что бочка боялась лопнуть. Но в глубине души ей это нравилось.
Она любила, когда ее на зиму заполняют всевозможными засолками – капустой, огурцами, помидорами, грибами. Она чувствовала, как приятно распираются ее округлые бока, как божественно хрустит капуста на зубах хозяйки, когда та приходит за очередной порцией, как ароматно пахнет хрен, а зонтики укропа заботливо укрывают пупырчатые спинки соленых огурчиков или глянцевые щечки упругих помидоров.
Но было то, что ее огорчало. Ей не нравилось, что она такая толстая, неповоротливая и огромная. Вон стеклянные банки из-под варенья куда лучше смотрятся.
Она любила подумать и помечтать о какой-то другой жизни, где она видела себя тонкой, стройной и прекрасной.
А еще она опасалась, что когда-нибудь не выдержит напора соленых огурцов и ее просто разорвет. Тогда хозяин выкинет ее на свалку, и она будет там догнивать остаток своих дней. Или ее сожгут в печке летней кухни, когда будут варить еду поросятам. Бесславный и печальный конец.
А еще Бочка боялась так никогда и не осуществить свою голубую мечту!
Какая может быть мечта у бочки?
А вот послушайте…
Однажды, когда летом Бочку вытащили на улицу, чтобы вымыть как следует и просушить для следующих заготовок, и она стояла под навесом в углу двора, она случайно увидело чудо!
Окна в домике были открыты, занавеска отдернута. Виднелся угол самой большой комнаты и в ней маленький столик. А на столике стояло дивное диво – великолепная хрустальная ваза с цветами! Какая же красивая была эта ваза! Она вся сверкала и переливалась, на нее падал солнечный луч из открытого окна, и он отражался от ее резных граней на ее боках, скользил по стенам, полу и в комнате было радостно, торжественно и прекрасно. Ваза была удивительной формы: изящная, с удивительно стройными очертаниями! А как благоухали розы, стоящие в ней! И Бочка буквально «заболела» – ей тоже захотелось стать такой же прекрасной, как и эта ваза, и чтобы вместо надоевших огурцов и рассола в нее ставили цветы и наливали чистую прозрачную воду. И стоять ей хотелось в светлой комнате, а не в темном и холодном подвале.
Но хозяйка задернула занавеску и закрыла окно. А потом и Бочку, уже высохшую и чистую опустили обратно в погреб.
Весь следующий год бочка только и думала о той прекрасной вазе. Она рассказывала об этом всем другим бочкам, банкам и коробам в погребе. Даже пауки и мыши знали про ее мечту. Кто-то подсмеивался над ней, кто –то сочувствовал, но все считали, что это глупости, надо радоваться тому, что есть и не мечтать понапрасну.
Конечно, бочка понимала, что не в форме дело. Она ведь приносит людям пользу. Ее соленые помидоры, огурцы и капуста получались такие вкусные, что к началу весны бочка была уже почти пуста. Но все равно – ей хотелось другого – красоты, праздника, света! И она не переставала мечтать о том, как бы превратится в такую прекрасную хрустальную вазу.
И вот однажды в подвал залетела летучая мышь. Она очень устала и искала место, где бы переждать день. Она прицепилась тихонько к потолку и собралась уже задремать, как услышала, как Бочка опять начала свой рассказ. Мыши стало интересно, она прислушалась. Бочка в сотый раз расписывала красоту вазы, ее формы, запах цветов, ахала и охала по поводу того, что и ей бы так хотелось, что ей надоел подвал и соленая капуста у нее в брюха. И тогда мышь тихо сказала:
– А, ведь ты можешь стать такой вазой…
Бочка замолчала на полуслове. В подвале повисла гробовая тишина.
– Да, да, – сказала Летучая мышь. – Разве ты никогда не слышала про легенду, которая уже много лет живет в вашем городе?
И мышь рассказала ей волшебную притчу о маленькой игрушечной лодочке:
«Одна игрушечная лодочка из магазина Детский мир мечтала быть настоящей морской яхтой и бороздить просторы океана. И ей посчастливилось встретить такую волшебницу, которая осуществила желание игрушки – сделала ее настоящей белоснежной парусной морской яхтой. Теперь эта яхта плавает где-то далеко-далеко в морях и океанах.»
– Я, кстати, вчера такую яхту видела в порту, но не знаю, та ли это. Ну а про волшебницу ничего не знаю, врать не буду – добавила мышь. Мышь выбралась в щель в стенках подвала, взмахнула крыльями и улетела.
А Бочка с этого дня не могла больше ни о чем другом думать, как о том, где найти волшебницу. Она бы побежала на край света, чтобы встретить ее, но у бочек, как известно, нет ног. Она ведь не могла выйти из погреба, она даже не могла самостоятельно повернуться в своем углу.
И вот однажды весенней ночью Бочка стояла в полудреме в своем углу и грустила. И вдруг откуда-то сверху к ней стало спускаться светлое облачко. Бочка присмотрелась и увидела, что это женщина – красивая, седая. Она парила в воздухе, улыбалась и приближалась к Бочке. Та замерла. А женщина подошла совсем близко. От нее веяло спокойствием, добротой и пахло цветами.
– Не бойся меня, я Волшебница, и я знаю, о чем ты думаешь -– сказала женщина. – Я знаю о твоей мечте и помогу тебе ее осуществить. Но только тебе придется много потрудиться самой. Согласна?
– Конечно согласна, но только как же я смогу? У меня нет ни рук ни ног, я такая неповоротливая, я не могу двигаться!
– Это поправимо – сказала Волшебница. Она достала из складок платья маленькую коробочку, открыла ее. Бочка увидела, что там был какой-то порошок. Волшебница взяла щепотку, поднесла к губам и дунула прямо на Бочку. Золотистый порошок поднялся в воздух и осел на боках Бочки.
– Теперь ты можешь передвигаться куда хочешь. Теперь все зависит только от тебя – сказала Волшебница и исчезла.
Бочка пришла в себя и оглянулась – никого не было, только короба с грибами и корзины с зерном мирно дремали по углам.
«Мне это приснилось» – решила Бочка. Но тут она посмотрела вниз и увидала, что она не стоит привычно на месте, а как бы парит над досками пола. И еще она ощутила в своем теле нечто необычное – какую-то силу и легкость, которых раньше у не было!
– Неужели это правда, и я могу двигаться – закричала бочка! Она осторожно продвинулась вдоль стены с банкам. Да, она могла двигаться! Бочка подплыла к двери из подвала – та была не заперта и открылась легко. Бочка рванула на улицу. Но дверь была тесновата и Бочка чуть не застряла в проеме. Ей пришлось изрядно покрутиться и попотеть, чтобы протиснутся сквозь крепкие створки, но она всеже выбралась на улицу. Она ободрала свои деревянные бока, но даже не заметила этого.
Ее переполняли эмоции – она свободна, она моет двигаться и лететь, куда хочет! Здесь была и радость свободы, и страх нового – как теперь она будет управляться со своим телом? Ведь она привыкла, что ее ворочали, носили, мыли хозяева, а теперь придется самой все делать. И боязно, и интересно!
Бочка повисла над землей и задумалась – что теперь делать? Надо лететь в порт! Именно там может быть та белоснежная яхта, которая все ей расскажет. Из разговоров хозяев Бочка знала, что город, где был их дом, стоит на самом берегу моря. Тут есть порт, к которому причаливают суда. Моряки часто закупали у хозяйки разные соленья для дальней дороги.
И Бочка помчалась в порт.
Хорошо, что это было ночью. Вот бы кто увидел, как по ночному небу несется толстая бочка! Но Бочку это не очень волновало, она боялась не успеть.
Она мчалась по небу со скоростью, на какую только была способна. Ей было очень нелегко, ведь до этого она умела только стоять, а тут пришлось сразу лететь! Вот уже вдалеке и море блеснуло в свете луны. Бочка поддала скорости. «Как все таки прекрасно двигаться» – думала Бочка, ощущая всем телом радость движения, полета!
И тут она увидела ЕЕ – белоснежную морскую яхту! Она тихо покачивалась на волнах у самого причала.
Бочка с замиранием сердца опустилась на палубу яхты.
– Здравствуй, милая Бочка, я тебя ждала – сказала яхта. – Я знаю, что с тобой случилось. Со мной было то же самое. Я тебя прекрасно понимаю.
Они проговорили до самого рассвета. Яхта рассказала Бочке о том, как она смогла стать настоящей морской яхтой, рассказала о встрече с Волшебницей. Но самое главное – она рассказала где ее искать. Яхта предупредила бочку, что путь до Волшебницы не близкий, много трудностей ждет ее на пути. Ей предстояло пройти через густой лес, что рос за городом, потом одолеть горы и пустыню – именно там находилась страна, где жила Волшебница. Но Бочку ничего не пугало – она очень и очень хотела осуществить свою мечту.
И она начала свой путь. Сначала ей надо было пересечь весь город – дорога через лес была в противоположной от порта стороне. Но бочка смело покатилась по дороге. Люди с удивлением смотрели ей в след – по дороге катиться бочка одна, никто ее не толкает? Но мало ли чего на свете не бывает – может, кто-то так ее толкнул хорошенько, что та сама покатилась и не останавливается. Наконец она докатилась до самого выхода из города. Тут Бочка остановилась, чтобы перевести дух, и поразмыслить, как двигаться дальше. Без приключений не обошлось. На одной улице на нее накинулась стая беспризорных собак. Они рычали, бросались на Бочку, пытались укусить за бока. Бочка сначала испугалась, но потом помчалась еще быстрее, и стая отстала, переключившись на уличного кота. А на другой улице мальчишки пытались закидать ее камнями. Но их отругал проходящий мимо прохожий и они оставили Бочку в покое.
Бочка осмотрела свои боевые раны: несколько царапин, ссадина и небольшая вмятина. Это не цена за мечту!
Теперь Бочке надо было пройти лес, как говорила Яхта. Ей стало жутковато. Она никогда еще не была в лесу, но знала, что там живут дикие звери. Да и с дороги можно сбиться. И тут первый раз Бочка подумала о том, как спокойно и безопасно было в углу в подвале. Не зря ли она решилась на такую авантюру? Но вздыхать было некогда, надо было идти вперед. Путь предстоял неблизкий – лес простирался на многие километры – как сказала Яхта.
Днем бочка катилась по лесным тропинкам – чтобы не пугать людей, которые тут проходили – дровосеки, туристы. Потом она немного отдыхала в какой-нибудь ложбинке, а ночью летела над тропой – так было быстрее. Как красиво было в весеннем лесу! Молодая зелень уже проклюнулась на деревьях, цвели первые цветы, пахла молодая нежная травка, пели птички и ветерок обдувал разгоряченные бока Бочки. Но были и трудности. Однажды она застряла между камнями – решила сократить путь, и никак не могла вылезти. Пришлось звать на помощь. Мимо пробегал олень и услышал ее крики. Он уперся в нее своими рогами, Бочка поднатужилась и вырвалась из каменных тисков. Изрядно помяла бока, но это мелочи! Поблагодарив оленя, она покатилась дальше. Еще один раз она в темноте не увидела высокое дерево и со всего лета врезалась в его твердый ствол. Ударилась больно – так, что искры из глаз посыпались и пришлось сидеть на земле и приходить в себя. Хорошо, рядом протекал ручеек и Бочка могла там освежиться. Больше она так быстро ночью не летела и внимательно смотрела по сторонам – так можно и рассыпаться по дороге! А еще раз ее туристы чуть не сожгли в костре. Это случилось тогда, когда Бочка дремала в неприметном овраге. Ее увидели туристы, подумали, что это какая-то бесхозная старая рухляди и поволокли к костру. Бочка вовремя проснулась и так рванула от них по воздуху, что перепугала их всех не на шутку – видано ли, бочка сама летает?
Но вот рано утром на горизонте показались горы, о которых говорила Яхта. Они показались не высокими и совсем рядом. Бочка решила передохнуть, и днем начать свое восхождение. Но она все летела и летела к ним, а горы, как нарочно, как будто удалялись от нее все дальше и дальше. И только к вечеру она смогла подлететь к подошве самой первой горы.
«Какие они высокие!» – подумала Бочка. «Смогу ли я их преодолеть?» И тут Бочка во второй раз подумала о своем теплом и безопасном подвале. Можно еще было вернутся обратно. Но нет, «вперед и только вперед» – это прозвучало где-то внутри самой Бочки. Она решила ночь передохнуть и утром двинутся дальше.
Впоследствии, когда Бочка вспоминала свой путь через горы, она удивлялась тому, как она смогла все это преодолеть. Тут были и крутые горные спуски, когда Бочка катилась с бешенной скоростью и боялась только одного – не налететь на камень и не рассыпаться на дощечки – так быстро она неслась вниз. И длиннющие почти отвесные подъемы, когда она еле-еле ползла под тяжестью налипшего снега. А однажды она провалилась в трещину. И если бы не горные орлы, которые вытащили ее при помощи оставленных альпинистами веревок, она бы так и осталась лежать на дне ущелья. В благодарность за это Бочка разрешила орлам свить в ней гнездо и вывести птенцов. Так что ей пришлось сильно задержатся в горах. Страшно напугала ее лавина, которая вдруг сорвалась с крутого склона и чуть не погребла Бочку под собой, и ей чудом удалось спастись. Она даже смогла спасти одинокого туриста, которого ночь застала на горном уступе – она накрыла его собой и не дала завалить вдруг начавшим падать снегом. А утром подоспела помощь и Бочка улетела.
Много всего с ней приключалось. Но удивительное дело – Бочке все легче и легче было лететь. Она как будто все больше и больше стала испытывать какую-то легкость в теле. И ей это очень нравилось. Она замечала, что ее бока становились меньше и даже появилась талия! Она перестала боятся холода. Просто чудеса!
Но вот кончились и горы. Пред ней на горизонте показалась пустыня. Но Бочку уже это не пугало – она знала, что сможет справиться с любыми трудностями.
А в пустыне трудностей хватало – изнуряющая жара, когда Бочке казалось, что она вся высохла и превратилась в одну тоненькую щепку. И темные ночи, когда она тряслась от холода, но все равно продолжала двигаться к своей цели. Ей помогали черепахи – показывали, где можно найти воду, а песчаные паучки помогали найти тень. Однажды она набрела на караван верблюдов и с ними уже продолжила свой путь. В нее сложили поклажу и так дошли до города.
И вот, наконец, долгожданный город, где должна жить Волшебница. Неужели она дошла до цели и скоро получит то, чего хотела?
С новыми сила ми Бочка отправилась на поиски Волшебницы. Она легко скользила по городским улицам. Было раннее утро и прохожих еще не было. Только стайка голубей клевала что-то на площади. Бочка спросила у них, не знают ли они где живет Волшебница. Голуби с радостью ей показали дорогу.
И вот Бочка стоит у калитки очаровательного домика на краю города. «Почти как мой, старый дом!» подумала Бочка. Она тихонько вплыла в калитку, и полетела над дорожкой из желтого кирпича, которая вела прямо к двери домика. Вокруг благоухали цветы, росли фруктовые деревья и пели птицы. Бочка была уже у самой двери. И тут дверь открылась и на пороге показалась женщина.
Это была та самая Волшебница, которая приходила к Бочке во сне и осыпала ее волшебным порошком! А Волшебница улыбнулась и сказала:
– Здравствуй, прекрасная Ваза, проходи, не стесняйся. Я давно тебе жду.
Бочка оглянулась. Как, здесь еще то-то есть? Но никого не было.
–Это я тебе говорю, проходи – повторила Волшебница.
Бочка робко вошла. Она плыла за Волшебницей и, наконец оказалась в прекрасной комнате с огромными светлыми окнами, красивыми занавесками, мягкими изящными креслами и огромным зеркалом во всю стену.
Бочка подплыла к самому зеркалу и замерла.
В зеркале она увидела прекрасную Хрустальную Вазу. Ваза отливала голубым, ее изящные бока плавно изгибались, а многочисленные грани отражали солнечные лучи, падающие в комнату. Бочка испугалась.
А где же я – спросила она растерянно Волшебницу.
-А это ты и есть – ответила та, – Разве ты этого еще не поняла?
Бочка не могла поверить своему счастью! Неужели свершилось – ее мечта осуществилась, и она превратилась в Хрустальную Вазу? Но как это произошло?
– Просто ты очень к этому стремилась и делала все, что могла, не сдавалась и не повернула назад – сказала Волшебница. – Поэтому и произошло чудо. Ты сама его сделала!
С тех пор Хрустальная Ваза стоит на столе в комнате у волшебницы. Каждый день туда приходят люди, которым нужна помощь. Они смотрят на вазу и улыбаются – так красиво и празднично в комнате от солнечных зайчиков, которые пляшут по стенам. Ваза всегда полна цветов.
Удивительное дело – в ней очень долго не портится вода – остается свежей и прозрачной, а цветы не вянут и не теряют свежести и аромата очень долго, гораздо дольше, чем в других хрустальных и стеклянных вазах.
Ваза радуется каждому дню в этой удивительной комнате. Она часто вспоминает свою прежнюю жизнь, свои приключения на пути сюда. Она не жалеет о том, что решилась на перемены. Ей нравиться ощущать себя красивой, нарядной и нужной. Ей нравится, что у людей поднимается настроение, когда они смотрят на нее. А долгими вечерами они беседуют с Волшебницей, и та рассказывает Вазе удивительные истории, происходившие с ней за всю ее долгую жизнь.
Мечта Бочки стать Хрустальной Вазой полностью осуществилась, и она сама это сделала! Как это прекрасно!

Закрыть меню