|
Дела давно минувших дней... ПАМИР "Жизнь надо прожить так, чтобы она била свежим, прохладным ключом в тени знойного лета. А рассказы о своём прошлом вызывали неподдельный интерес, восхищение и гордость потомков". Памир… удивительный мир гор и «рассыпающихся» скал со множеством пещер и поразительно монументальных творений природы: – «Чертов мост» ведущий ниоткуда и в никуда. «Чертов мост» образовался, вероятно, в результате обвала части скалы и представлял собой аркообразную конструкцию, нагромождения плотно подогнанных огромных камней. Когда идёшь по «Чёртовому мосту», он угрожающе покачивается из стороны в сторону, причём, справа и слева - пропасть. Такая прогулка серьёзно «щекочет» нервы; - трещины в скале, расширяясь в глубине, открывали огромные пустоты, в которых приятно было отдохнуть от знойного, палящего солнца. Такое разнообразие загадок не может оставаться незамеченным детворой и приезжие спелеологи, прежде чем приступить к работе, подолгу беседовали с местными вездесущими мальчишками, кое-что, отмечая на своих картах. На одной из таких встреч я рассказал о пещере, с бурым налётом над входом. Примечательно было, что в глубине пещеры был слышен шум водопада, хотя признаков воды в пещере не было. Рассказ спелеолога поразил моё воображение. Под скалой, на высоте более тысяч метров от основания, находится огромное озеро пресной воды, в то время как город снабжался водой с водокачек, расположенных за несколько десятков километров. Отсутствие в достаточном количестве воды не могло не сказаться и на растительном мире Памира. Лето жаркое с небольшим количеством осадков. С начала весны, когда ещё не успел сойти снег, сквозь него пробиваются первые цветы – подснежники. Кто хоть раз наслаждался ароматом этих цветов, не забудет их никогда. Подснежники мы собирали и дарили девочкам на 8 марта. Горы никогда не были покрыты снежным покрывалом, и снег сохранялся только в тени. Рекорд снежного покрова был в 1968 году, тогда выпало 30 сантиметров снега, и пролежал он целых два дня. После первых дождей буйно оживает природа, горы покрываются удивительно яркими красками цветов с явным преобладанием красного от тюльпанов и мака. Но в конце мая, с середины июня краски блекну, горы, от нехватки влаги выгорают под палящими лучами южного солнца. В начале с весны горы скрывались низкими, тяжёлыми тучами, «небо разверзалось» и яркие вспышки молний ненадолго застывая, озаряли зловещие тучи. Не раз гроза заставала нас в горах, особенно в грибную по́ру. Не скажу, что такая прогулка была мне по душе, но в ней оказывается и своя «выгода». Как-то я и моя сестра собирали грибы. Грибов, можно сказать, почти не было. Неожиданно небо затянуло черными тучами, стало темно и сыро. Началась гроза, я взмолился: - Пошли домой. - Потерпи немного – ответила сестра – пройдёт гроза и «подымятся» грибы. Честно, мне уже было не до грибов. Вокруг, как из пушки, с оглушающим грохотом, в землю вонзались яркие, серебристые, порой огненно-красные стрелы молний. Казалось, молнии кружили вокруг нас огненный хоровод и этой беспрерывной канонаде не будет конца. Но гроза прекратилась также внезапно, как и началась. В воздухе приятно пахло озоном. Воздух был свежим, дышать стало легко. Мы, ещё немного прошли вверх по склону и повернули в направлении дома. Преодолев менее половины пути, мы заполнили корзинки, я снял рубашку, а затем и майку, но складывать грибы всё равно было уже некуда. Грибы росли как на дрожжах. Гроза в горах неприятна молниями и проливным дождём, крайне редко оползнями. В низине, в том числе и в городе, во время грозы мы всегда выбегали на улицу и радостно заводили пляски под дождём. Когда первые капли прохладной живительной влаги падают на раскаленный песок, босые ноги ощущают непередаваемое чувство сочетания раскаленного песка и щекочущей прохлады влаги. Но уже через считанные минуты малые ручьи, стекаясь, образуют целые реки, переполняя арыки и заливая дорогу, устремляются в сай (русло высохшей реки). Минимум два раза в год, бурля и, играючи подкидывая огромные каменные валуны, вниз устремляются селевые потоки. Причём, сель, как правило, идёт ночью. Мы жили неподалёку от сая и шум, порой переходящий в гром сталкивающихся валунов и бурлящего потока не давал уснуть. Я выходил на берег и вместе с другими заворожено смотрел на неудержимую, неуправляемую силу стихии. С нашей стороны берег был невысоким, поток, казалось, вот-вот вырвется за границы своего владения и всей своей мощью набросится на прибрежные постройки, дома. Оказывается, так думал не я один, мужчины устраивали дежурства, чтобы в критический момент предупредить остальных. С противоположной стороны Саян был обрывистый берег горы. Берега сая не были укреплены, и селевой поток настойчиво отвоёвывал метр за метром у горы, расширяя свои владения. Интересно было наблюдать, как огромный массив горы, высотой более трёхэтажного дома, подмытый селем, рушится в поток, вызывая волну, выплёскивающуюся на нашем берегу, заставляя всех зевак с испуганными возгласами врассыпную покидать свой привычный наблюдательный пост. В городе жил шахтёр по прозвищу «Моряк». Как-то я спросил маму: - Он что, на флоте служил? - Да он моря в глаза не видел – ответила мама. - А почему его все называют «Моряк»? - А Костя как-то перебрал, шёл домой по мосту. Вплотную подкрадываясь, под мостом, бурлил сель. Камень, вылетевший из потока, разрушил мост и Костя, вместе с его остатками, оказался в воде. С тех пор его и прозвали моряком. - Так из селя выплыть невозможно, это же настоящая мясорубка? - Вот поэтому и прозвали его моряком, что, пожалуй, он единственный, кому удалось выбраться из селя. Константин и сам ничего не помнит, очнулся уже дома весь мокрый, в синяках и ссадинах. Он даже не знал, что сель шёл, и крайне удивился отсутствию моста. Очевидцы были не менее удивлены, увидев «утопленника» на улице. Его уже считали погибшим. Не зря говорят: - «Пьяному море покалено». ОХОТНИКИ Немно́го я преувеличу, если скажу, что бо́льшую часть жизни мы провели в горах. Без присутствия взрослых мы не могли брать с собой ружья, да и своих ружей у нас тогда ещё не было. Но это для нас не являлось проблемой. Многие из нас делали «пугач» либо самодельный пистолет – «поджиг», с помощью «поджига» мы охотились на мелкую дичь, а затем готовили её на костре. Пугачом можно было отогнать непрошенных хищников. Единственная проблема на Памире – это отсутствие пресной воды, приходилось носить её с собой во фляжках. Кстати, благодаря Памиру, я научился обходиться минимальным количеством воды. В горах, в определённых урочищах били родники, но вода в них была настолько солёная, что пить её было невозможно. Родники были единственным водоёмом для птиц и зверей и охотники устраивали рядом с родником укрытия – «ситки». Основным объектом охоты являлся «кеклик» - горная куропатка. Очень осторожная «дисциплинированная, пунктуальная» птица. На водопой не летит, а идёт, причём, первым идёт «разведчик». Напившись, «разведчик» поднимается на возвышенность и занимает позицию наблюдателя. После чего к водопою подходит стая. При первом же сигнале наблюдателя стая с невероятным шумом взмывает, и улетает прочь. Иногда шум взлетающей куропатки заставляет неопытного охотника забыть о ружье. МУХТАР Моя семья жила в финском доме. Нашими соседями была молодая семья. Александр - глава семейства, увлекался охотой. Меня на охоту он не брал, да и охотником он был неважным, поскольку никто из моих друзей – охотников ничего не могли рассказать о нём. В качестве своего помощника для охоты он решил обучить собаку. Купил породистую овчарку и стал её дрессировать. Собаке дали кличку Мухтар, вероятно ассоциировали с фильмом «Вперёд Мухтар». Когда соседей не было дома, я частенько перелазил через забор, играл с собакой, иногда подкармливал. Порой мы вместе охотились. Я, из «поджига», либо рогатки подстреливал чаще воробья, реже горлинку или голубя, общипывал дичь иногда прямо во дворе соседей, а Мухтар терпеливо сидел рядом и ждал. После всех процедур я одаривал его разделанной тушкой, и Мухтар с благодарностью приступал к трапезе. Когда Александр обнаруживал кучку перьев у себя во дворе, он звал меня и с гордостью нахваливал Мухтара: - «…настоящий охотник, какая собака самостоятельно сможет поймать птицу, а мой может». Мне оставалось только подыгрывать и удивляться… Мне было жалко пса, любви и ласки от хозяев он почти не видел. Я привязался к Мухтару, и он ко мне был «неравнодушен». Даже когда хозяин, отрабатывая команду «фас», натравил Мухтара на меня, естественно предварительно надев на меня столько одежды, что я с трудом двигался, не то чтобы бежать, Мухтар подбегал ко мне, обнюхивал, и пытался играть. За хозяин жестоко наказывал его. Так мы с Мухтаром росли, мужали и познавали не только науку дрессировки, но и выживания, наконец, настало время «пристрелки». (Пристрелка – приучить собаку не бояться ружейных выстрелов, а наблюдать за дичью, найти её и принести охотнику). В принципе для Мухтара эта наука была известна, только вместо меня, стреляющего из «поджига», стрелял Александр, но уже из ружья. Мухтар весело бежал рядом со мной, а я ограничивал его свободу поводком. Однако поводок не очень обременял его, поскольку мы вместе играли и бегали, и вместе обиженно спокойно шли после требовательных окриков и наставлений Александра. Наконец мы зашли за первую скалу. Холмистая местность, удалённость от населённых пунктов, отличный полигон. Александр зарядил ружьё. Я сел рядом с Мухтаром и обнял его. Раздался первый выстрел. Мухтар испуганно прижал уши и прильнул ко мне. Ещё несколько выстрелов, и я уже не садился рядом с Мухтаром. Так Александр расстрелял почти весь патронташ. Солнце уже коснулось горизонта, когда Александр потребовал снять поводок. Я попытался возразить, но уверенность Александра была непреклонна. Метким выстрелом Александр подбил какую-то пичужку, и та упала в овраг. Мухтар рванулся вперёд и скрылся в направлении дичи. Александр, гордый своей школой обучения, сел на большой камень в ожидании, что Мухтар сейчас принесёт первую в своей жизни настоящую добычу. Но Мухтар не появлялся. Прошло около часа. Мы пошли его искать, но тщетно. Стало темнеть, а нам ещё спускаться со скалы. - Ничего - обадривал меня Александр - прейдём домой, а Мухтар будет нас встречать… Но дома Мухтар так и не появился, ни в этот день, ни позже. ВСТРЕЧА В ГОРАХ Я волк. Ты не поймёшь меня Ты ничего не увидишь в моих глазах… Ты не поймёшь мои чувства. Первое время мне очень не хватало Мухтара, но время шло и постепенно другие заботы и увлеченья в какой-то мере сгладили потерю Друга. Я, в компании взрослых ребят уже уходил в горы не с «поджигом» и рогаткой, а с настоящим охотничьим ружьём. Из продуктов в горы мы брали только самое необходимое, в зависимости от того, в какое урочище шли. Обязательными были соль, хлеб и спички. Остальное добывали охотой и рыбалкой. Раннее лето, пора, когда природа старается успеть подняться ближе к солнцу, благо не так давно прошли проливные дожди и влаги предостаточно. У нас начались каникулы, и мы собрались провести «разведку» местности. С собой, как всегда, взяли только самое необходимое и тронулись в направлении второй скалы. Проверили «наши» пещеры. Прошлись по «чертову мосту». Издалека, чтобы не тревожить, понаблюдали за гнездом орла. Гнездо находилось на почти неприступной площадке скалы, и подходить близко к нему было небезопасно. Я однажды видел охоту орла. Мы охотились в скалах на горных козлов, выследили пару и стали подкрадываться поближе. Козлы не замечали нас, и один из них встал прямо над обрывом. Неожиданно, с противоположной стороны скалы появился орёл, беззвучно, как легкое дуновение ветерка, скользя по прозрачному небу, он подлетел к козлу, вцепился своими мощными лапами ему в шею и сложил крылья. Орёл был не большой, размах крыльев примерно метров три, поднять козла он не мог, но его массы и скорости полёта было достаточно, чтобы стащить козла в пропасть. Отличие орла от козла в том, что у орла есть крылья, а у козла нет. Как только козёл, увлекаемый орлом, начал своё падение, орёл отпустил его и встал на крыло. Паря в воздухе, он медленно кружил над падающим от уступа к уступу козлом, пока тот не повис на небольшой площадке. То, что площадка была маленькой, орла не смущало, скорее наоборот, ему ни волк, ни шакал, не могли помешать трапезничать, и он сел прямо на козла, гордо осмотрелся и стал терзать свою добычу не менее мощным клювом. К этим птицам у нас всегда было уважительное отношение, и мы старались подальше держаться от них. Хотя знали, что не было ни одного случая нападения орлов на человека, чего нельзя сказать о нас, Homo Sapiens. Однажды кто-то, убил и скорее всего, привёз орла в город, мальчишки растянули его поперёк дороги. Четыре метров дорога, по метру с каждой стороны – тротуар, и того более шести метров, поскольку крылья ещё свисали по забору. Обойдя по скале все свои укромные места, мы вышли на склон горы. Дальше необходимо было спуститься по нему, пересечь овраг, подняться по противоположному склону, и мы были бы у цели. Ярко красное солнце пряталось за горизонт, освещая ярко алым цветом облака. В горах темнеет быстро, и мы решили переночевать на этом склоне, и пока ещё что-то видно, подготовить и развести костёр. Деревьев в этом районе нет, поэтому собирали всё, что попадалось: перекати поле, крупные прошлогодние стебли травы, но самое ценное горючее – кизяк, он плохо горит, в основном тлеет, но даёт много тепла. Развели костёр, нежные языки пламени весело заплясали, вырывая из опустившихся сумерек призрачные, и порой сказочные фигуры, пляшущие в такт весёлым языкам пламени. В небе стали загораться звёзды. Небо в горах как решето, усеянное огромным количеством больших и маленьких фонариков. Чем сильнее затухал закат, тем звёзд становилось больше и они ярче освещали тёмный купол неба. Мы, обласканные теплом и весёлой пляской языков костра, поужинали и по обыкновению стали рассказывать страшные истории и анекдоты. Ночная прохлада опустилась на землю, воздух стал свеж и прозрачен. Один из нас, не помню уже кто, отошёл от костра и почти тут же вернулся взволнованный. Все замолчали, вопросительно наблюдая за ним. - Волки. Его волнение нам было непонятно, мы часто видели волков и знали, что волки, без особых причин, не нападают на, тем более вооружённых людей и не идут на костёр. Но его волнение передалось всем. Мы подбросили хворост и сухую траву в костёр, зарядили ружья и стали внимательно всматриваться в полусумрак ночи. Языки пламени взметнулись ввысь, расширяя границу света далеко вокруг. Тут мы и заметили стаю, развернувшуюся полукольцом. Каждый из нас знал, что это значит, но никто не мог понять, почему волки идут на костёр. Это противоречило веками сложившейся тактики поведения этих умных и достойных уважения хищников. Именно это нас и пугало. Мы приготовились к бою. Цепь волков была дальше прицельного выстрела, оставалось ждать, пока они подойдут поближе. Казалось, мы хорошо знали повадки наших меньших братьев. Шакалы постоянно следовали либо по сторонам, либо за нами, когда мы шли к своей цели ночью (лучше идти в ночной прохладе, чем изнывать от палящего солнца днём) и их «детский плачь» не раз заставлял вздрагивать. Волки были частыми гостями, но никогда не подходили близко, и тем более не шли в боевом порядке на людей или костёр. У кострища, покидая ночёвку, мы всегда оставляли что-нибудь для ожидающих на безопасном расстоянии хищников, и они не брезговали нашим угощением. Но эта стая волков «путала все наши карты». В голове мелькали мысли одна фантастичнее другой. Волки не нападают на людей, тем более с запахом пороха, но эта стая двигается в нашу сторону в боевом порядке. Волки не идут на костёр, они боятся огня, но сегодня стая неуклонно направляется именно к костру. В голове одни противоречия, возможно благодаря этим мыслям пока не было страха. - Посмотри на вожака, он тебе никого не напоминает? - Ты что, уже знаком с вожаками стаи волков – отрезал я. Витя молча отвернулся. Однако я все же стал внимательно вглядываться. Стая передвигалась вперёд очень медленно, от одного фронта к другому время от времени перебегали три волка, на короткое время освещаемые костром. Они и привлекли моё внимание. Одна явно была самочкой. Другой – молодой волк, ему, вероятно, не было ещё года, однако довольно крупный. Волчонок постоянно кидался то на самку, вероятно, его «мать», то на третьего волка. При этом, жертва нападения огрызалась и, слегка отбросив его, продолжала свой путь. А вот третий волк действительно показался мне знакомым. Но такое не может быть, что значит – знакомый вожак стаи. Абсурд. В памяти всплыл образ молодой овчарки. - Мухтар – сорвалось у меня с языка так, что я сам испугался своего голоса. Трудно описать, что было дальше. Мысли и чувства перепутались, к горлу подкатил комок, когда волк, вожак стаи, замер на месте и повернулся в мою сторону. Самка пробежала ещё немного, тоже остановилась, постояв немного села. Понятно было, что возглас для неё не имел никакого значения. Волчонка я потерял из виду. Я поднялся и заговорил с Мухтаром. Он узнал меня, завилял хвостом (что не характерно для чистокровного волка), в знак признания замотал головой, заскулил и медленно двинулся в мою сторону. Я стал с ним разговаривать. Речь лилась беспрерывным потоком, как ручей. Что я говорил – не помню, но только до самой развязки я, ни на секунду не замолкал. В руке я держал ружьё, на поясе, в самодельных ножнах покоился также самодельный нож. Я медленно, демонстративно вытянул в сторону ружьё, Мухтар насторожился. Также медленно я положил ружьё на землю. Снял пояс с ножнами и тоже медленно положил на землю, при этом потихоньку сближаясь со своим другом. После процедуры с ружьём и ножом Мухтар успокоился, и медленно продолжил шаг за шагом двигаться в мою сторону. Расстояние между нами сокращалось. И вот мы уже рядом, между нами менее двух метров, и я делаю очередной шаг, как вдруг Мухтар ощетинился, зарычал и показал свои мощные клыки. Мне хорошо был знаком укус, тогда ещё не таких мощных клыков Мухтара, когда разыгравшись, он кусал меня почти по-настоящему. Я сделал шаг назад. Мухтар снова заскулил, не переставая вилять хвостом так, как будто у него сзади вертится пропеллер. Всем своим видом он стремился подойти ко мне, но каждый раз какая-то сила заставляла оставаться на месте самому и держать на дистанции меня. - Берегись – раздался возглас моих друзей. Я повернул голову направо, и в тот же миг мимо меня «пролетело» что-то серое. Когда голова остановилась, и взгляд зафиксировался, я увидел рычащий двухголосый клубок пыли. Через мгновение клубок распался, из него скуля, отделился волчонок и бросился в сторону волчьей цепи. Мухтар не оглядываясь, подбежал к волчице, покрутился вокруг неё. Она поднялась, и вместе с Мухтаром направились вверх по склону. Как только они пересекли цепь волков, она рассыпалась, и стая послушно направилась за вожаками. Хорошо было видно, как на горизонте появлялись и исчезали силуэты волков. Но один силуэт какое-то время стоял неподвижно. Вдруг раздался пронзительный, душераздирающий вой. У меня сверху до пят пробежали, нет, не мурашки, скорее слоны, ноги подкосились от неожиданности, и хоть я по-прежнему стоял, холодный пот «прошил» всё моё тело. Силуэт медленно растворился в сумрачной мгле. Я ещё долго не мог сдвинуться с места. Наконец, ничего не замечая вокруг, и ничего не слыша, я вернулся к костру, забыв по пути забрать нож и ружьё. Все молчали. Так, молча, мы и просидели у остывающего костра до самого восхода солнца, никто не хотел ни говорить, ни идти за хворостом. Позже, мне рассказали, что произошло, когда я радовался встрече с Мухтаром. Волчонок, которого я потерял из поля зрения, по началу приставал к волчице, затем это ему, вероятно, надоело, и он обратил внимание на меня. Приняв угрожающую позу, он кинулся в мою сторону. Поскольку я находился на линии огня, мои друзья не могли стрелять, им осталось только предупредить меня окриком. Крик друзей, возможно, переключил внимание не только меня, но и Мухтара. Поскольку Мухтар находился слева, а волчонок рвался в бой справа от меня, Мухтар и «пролетел» мимо меня наперерез волчонку, опередил его и задал воспитательную трёпку. Много лет прошло, но вой собаки-волка порой до сих пор бросает меня в холодный пот. Это был не просто вой волка-собаки, а крик тоски и боли прощания. Не раз я мысленно возвращался к событиям той ночи, и каждый раз пытался понять Мухтара, зачем он повёл стаю на костёр, ведь он не мог не чувствовать запах пороха наших ружей? Для себя я решил, что Мухтар не собирался нападать, а учил волков не бояться огня. Что же было на самом деле, нам, изнеженным цивилизацией не суждено понять истинного мотива поведения волчьей стаи, живущей по законам природы и «Законам волчьей стаи». К тому же мы для них не враги, но они для нас…. Позже, я не раз сталкивался как с волками одиночками, так и со стаями, и не раз убеждался – волк более человечен, чем люди. Через некоторое время мы переехали на Тян-Шань. Я также в одиночку и в компании друзей ходил на охоту. Не раз я сталкивался с волками, даже отстреливался. Я был хорошим стрелком, но на моей совести нет ни одного убитого волка, и этим я горжусь.
|
