
Надежда Станиславовна Степанова
педагог-библиотекарь
Канская коррекционная школа-интернат VIII вида
***
Вновь иду я туда, где меня не ждут,
Потому ль, что мой путь изначально изведан.
Тороплюсь я душой, избавленьем от пут,
Взять тот счастья кусок, что ещё не отведан.
Где же вы, где же вы – любви острова,
Необъятые чистой душою мечтанья?
Но судьба вновь отмерит мне жизнь как дрова
И поленицу сложит из чьих-то желаний.
***
Я мысленно стою на берегу,
У времени, украв кусочек счастья.
Хотя и знаю, что в момент ненастья
Я от своей судьбы не убегу.
Но наплевав на все законы бытия
Я улетаю в мир иллюзий и забвенья,
Лишь для того, чтобы собрать каменья,
Что из-за пазух метятся в меня.
А мне так проще – в мире не реалий
Смеяться от души и быть собой.
Но в тот момент, когда придёт покой
Не нужно не фанфар и не регалий.
***
Поцелуи твои, как яд
Всю мою отравили душу.
Ну, куда же глаза глядят
И зачем тебя слушают уши?
Я как рыба, что бьется об лёд,
Хоть глоток бы живой водицы.
Но слова твои словно мёд….
В поднебесье курлычут птицы.
Нет, синицы не надо мне!
Сладкий яд жжёт сильнее перца….
И в нахлынувшей тишине
Слышу только удары сердца.
***
Я примерила чужую маску,
Стала кошкой, той, что ночью не видать.
Под руками выгибаюсь я на ласку,
А ночами мне приходится рыдать.
Обманула не себя, а душу.
В ней сто двадцать кактусов-ежей.
Из небытия на землю рушу
Что-то из ещё светлеющих идей.
Нет меня, осталось только тело,
А душа забыта, не достать.
Только сердце, вот какое дело,
Ну, никак не хочет умирать.
Бьётся – то неспешно, то ком в горле….
Не унять ни боли, ни тоски…
Видно, спорить с ним придется что-ли,
Да той самой, гробовой доски.
Но сломить меня не так-то просто
И ответ на всё всегда готов….
Впрочем, не того я видно роста,
Чтобы жить на полках городов.
Ну, а мне, чтоб тешить самолюбие
Хватит пары глаз и нежных рук
Для того чтоб просыпаться утром
Вдалеке от горестных разлук.
«Не суди, да не судимым будешь!» –
Вот такая, правда, у души.
Если ты кого-то приголубишь,
То смотри, потом не задуши.
Норильску
Есть на планете город,
Куда ведёт стезя.
Он сердцу очень дорог –
Там Родина моя!
К нему чрез километры
Сквозь бури и года,
Неважно – дуют ветры
Или метёт пурга –
К нему душа стремится,
Отринув сердца грусть,
Ночною птицей мчится….
Он знает, я вернусь!
Вернусь метелью белой,
Чуть схлынут холода;
Вернусь морошкой спелой,
Иль феей изо льда;
Вернусь осенним утром,
Где на зоре туман
Или сияньем мутным
Похожим на обман….
Мой город – моё сердце,
Созвездье изо льда,
В полярной, тёмной ночи
Горит твоя звезда!
***
Туманной поволокой застилает
Холодный лёд уснувшего окна.
А за туманом тихо умирает
Уставшего ярила ядовитая охра.
Средь всполохов небесного светила
Железо крыш играет янтарём,
А в канделябре свечка закоптила,
Но вновь всплеснула радостным огнём
И мягкий плед, и кресло у камина…
На полках дремлют Пушкин и Гомер…
Но вдруг повеяло лавандой и жасмином
И на французском зазвучал Мольер.
И тихо скрипнула резьбою этажерка,
И фуги Баха под аркадой крыш,
И отблеск по стеклу скакнул как белка
И наступила вдруг такая тишь.
Лишь маятник часов, разматывая время
Свой ход старинный не остановил.
И дом уснул, неся людское бремя.
А сам он лично Шуберта любил.
Алитету Немтушкину
Мне нагадали кукушки,
Что наяву и во сне
Встречу тебя, друг Немтушкин
С северной песней в душе.
Пусть комары тут и мушки –
Жил здесь и прадед и дед.
Это судьба – друг Немтушкин,
Что ты душою эвенк.
Рыбы, замершие тушки
Режу ножом – сагудай.
Знал ведь и ты, друг Немтушкин
Сердца любимого край.
Щиплет олень на опушке
Ягеля серого край.
Верил и ты, друг Немтушкин –
Тундра для эвенка – рай.
Тает в котле на печушке
Снега вчерашнего ком.
Счастлива я, друг Немтушкин,
Был ты со мною знаком.
Мокнут замерзшие сушки,
Чайник кипит на плите.
Свиделись, друг мой Немтушкин,
Жалко, что только во сне.
***
Скользнул туман в открытое окно
И в комнате запахло вдруг озоном.
Там за окном тоскливо и темно,
Да молоко разлито по газонам.
И лунный свет сквозь дыры пелены
Пытается достать меня в квартире,
Где я пишу под звуки тишины.
Где я одна в огромном этом мире.
Мне час ночной дороже трёх дневных
Ведь это время одухотворенья.
И я опять о мёртвых и живых….
Пытаюсь написать стихотворенье.
И вновь забыв про всё, я уношусь
В полночный мир, где грёзы и желанья:
Где я сама себе порой кажусь
То хищником, то трепетною ланью.
И бледен свет прорвавшейся луны,
Огарок свечки догорает тускло
И лишь часы, на крыльях тишины
Взбивают жизни роковое сусло.