Произведения А.М. Кондрашова

II. ВОЗРОЖДЕНИЕ ИСТОКОВ

***

Заболело сердце у меня:
Вспомнил непоседливое детство,
Мать у печки в отблесках огня,
Для стряпни лелеющую тесто.

И отца в кирзовых сапогах
И фуфайке, пахнущей соляром,
Сена почерневшего стога
И ветлу корявую над яром.

Вспомнил нашу тесную избу,
Пса Пирата, ждущего подачек,
Нашу босоногую гурьбу,
Жаждущую хлеба и подначек.

Вспомнил все, что было во дворе –
Потому мы и не голодали,
Но кололи живность на заре
И с тревогой всё чего-то ждали…

Нет, сердечной боли не унять,
Не забыть растаявшее детство.
И умом мне не дано понять,
Что виной всему – Эпох соседство.

***

Отцовский дом во мне занозой
Застрял – не вытащить её.
О деревенском детстве грёзы –
Богатство главное моё.

Я помню сад, сирень и клёны,
Соседей всех, наперечёт,
И пот, прозрачный и солёный,
Что по спине отца течёт.

И мама вроде доброй феи
Старалась радость сделать нам.
И, пышки пряча, как трофеи,
Неслись мы к речке, к пацанам…

Пускай мы жили небогато…
Сверкали звёзды над крыльцом,
И нам казалась наша хата,
Не замком если, то дворцом.

И по сей день в краю морозном,
Где счастье строится моё,
Отцовский дом во мне занозой
Сидит – не вытащить её.

***

ПАМЯТИ МАМЫ

Расколото сердце моё на куски –
Вокруг разметало осколки…
В глазах пустота от безумной тоски,
Которая свойственна волку.

И мыслей ледовый затор в голове
Одна подмывает упрямо:
Какой же я курский теперь соловей –
Не смог уберечь тебя, мама.

Не смог проводить в путь последний земной,
Такая теперь наша доля.
Мерещится: кто-то крадётся за мной
С пустого замёрзшего поля.

И сердце моё – словно огненный шар,
Отчаянье – буйное море.
И, словно большой неуёмный пожар,
За окнами мечутся зори.

И меркнет от горя морозный рассвет.
Мне нечем восполнить утрату,
И некому больше послать свой привет:
Такого уж нет адресата.

***

В ДОРОГЕ

Берёзы встают, как фонтаны,
У самых окошек вагонных.
Танцуют дымы, как шаманы,
На крышах домов станционных.

А рядом косматое солнце
По веткам берёз и осин,
Как рыжая лошадь, несётся,
Глотая небесную синь.

В вагоне тепло и уютно,
Поёт о Сибири сосед,
И вот уже грезится смутно
Присеймья родимого свет.

Слепящие яркие краски,
Суровость и строгость во всём.
Мы курские нежность и ласку
С собой в эти дали везём.

В трескучем сибирском морозе
Всё призрачно, зыбко, бело.
Лишь в дальней тайге лесовозы
Грохочут морозам назло.

Наш поезд подходит к Усть-Куту.
Соседа здесь девушка ждёт.
Весь город снегами укутан,
И небо сверкает, что лёд.

Над соснами солнце, как бубен,
И близок мой новый причал.
Мне долго покоя не будет
От новых забот и начал.

И вот, заколдованный синью,
Крещёный дождём и пургой,
Увижу в девчонке Россию,
Пропахшую зимней тайгой.

***

Исколесил почти полсвета:
Мгновенья жизни так остры.
Встречал я в Африке рассветы
И на Ямале жёг костры.

Я видел, как живут в столицах
И в дальнем далеке от них.
Встречал я радостные лица
И - леденее, чем ледник.

Всё пережил: и зной, и стужу,
Любовь и ненависть врагов.
Я чувствую, кому я нужен,
Кому – страшнее я оков.

Всё, что нашёл – перелопатил.
В работе этой ценность есть:
Не стал гнилым я и богатым,
Но понял, что такое Честь.

Россия – всё же не «Титаник»,
Хоть всё у нас сейчас вверх дном.
И после стольких лет скитаний
Скажу открыто об одном.

Места есть и светлей, и краше,
И современней, и видней.
Но всё же Коренево наше
Мне и милее, и родней!...

***

Меня учил упорно дядя Миша*:
«Движенье–жизнь… А жизнь одна, племяш!...»
И лазил по заборам я, по крышам,
И штурмовал на речке Груне** пляж

Я всё знал о соседских огородах,
Во всех в округе побывал садах,
За что не раз отцом был бит и порот,
Но был со страхом явно не в ладах.

Меня не раз безжалостно крестили,
Соседи и крапивой, и прутом,
И мама, глядя на меня, грустила,
А почему – я понял лишь потом…

И вырос мужиком я настоящим
Благодаря урокам земляков.
И запах разопревшей жирной пашни
Мне до сих пор дороже коньяков…

С тех пор немало весен прошумело,
Поблекло, пригорюнилось село.
Никто уже не белит избы мелом,
Мои тропинки пылью занесло.

Давно «учителей» моих не стало,
Пока я жив – они живут во мне.
Уж мы от жизни нынешней устали,
Забыли о крапиве и ремне.

* дядя Миша – М.С. Дерюгин, младший брат моей матери.

** речка Груня – приток реки Сейм в Курской области.

***

Судьба нас разбросала всех по свету.
Годами я не вижу братовьёв,
Не слышу мудрых от сестёр советов.
Когда мы вместе соберёмся вновь?...

А жизнь, меж тем, становится короче.
Мы потеряли близких нам людей.
И в письмах нахожу я между строчек
Немой вопрос: когда, а также где?!...

А раньше было всё предельно ясно –
Нас собирал на лето отчий дом.
Теперь об этом горевать напрасно –
Всё в жизни перевёрнуто вверх дном.

И сами мы давно уже не дети.
По сути дела – бабки и деды.
И детство нам звездой призывной светит,
И отчий дом – глоток святой воды.

Я б многое отдал, чтоб на мгновенье
Вновь окунуться в наш далёкий быт.
Порыв души как ветра дуновенье,
Никто из предков мною не забыт.

И я встречаю зыбкие рассветы,
И двигаюсь невесть куда вперёд.
Судьба нас разбросала всех по свету
И никогда нигде не соберёт.

***

Ветер раскидывал клочья соломы,
Сыпал в ладони мне бронзу и медь,
Съёжились клёны у отчего дома:
Кто и когда навестит его впредь.

Мамы, отца и братишки не стало,
Мы упорхнули – и дом сиротой
Смотрит на мир обречённо, устало,
Ждёт своей участи, горькой, «крутой».

Я, отрешённый, стоял на пороге,
Как человек, отлучённый от дел.
В жизнь от него начиналась дорога,
Он обо мне и страдал, и радел.

Брат поторапливал – к поезду скоро:
«Будет здесь родственник счастливо жить.
Пусть и ему дом послужит опорой;
Так что не стоит грустить и тужить».

Брат – молодой, и ему непонятны
Думы мои (ну совсем не рубли!...).
Нет в отчий дом для нас тропки обратной,
В детство давно сожжены корабли…

Ветер раскидывал клочья соломы,
Сыпал в ладони мне бронзу и медь,
Нет здесь родни, нет и отчего дома –
Вряд ли заменит их что-нибудь впредь

***

Стал я тихим, грустным и седым –
Никуда от этого не деться.
У меня причёска – «белый дым»,
И судьбой издёрганное детство.

Жизнь прошла, как скоротечный дождь,
Лишь сейчас пытаюсь оглядеться.
Ты меня, родная, не тревожь –
Я, как в омут, окунулся в детство.

Вспоминались мне наша речка Грунь,
И, всегда придирчивый и грозный,
Дед Викентий, белый словно лунь,
На своём посту в саду колхозном.

Как всегда, его перехитрим:
Проползём и пробежим по саду.
Вечером получим «за экстрим»
От отцов «ремённую награду».

И смотрю я на своих внучат:
На уме у них совсем иное.
День и ночь компьютеры бренчат,
Гонят по ТВ совсем срамное.

Всё равно им лето ли, зима.
Пыткой стали детский сад и школа.
Что поделать!.. Мир сошёл с ума.
Хочется орать и выть «Доколе!..»

Но и грустным стал я, и седым,
Сердце задыхается от боли.
Тают силы, как туман, как дым.
Нынче я – как брошенное поле.

***

РАССТАВАНИЕ

Когда закончу сборы понемногу,
Заплачет мать седая поутру,
А я слезу с лица её утру
И, с ней простившись, выйду на дорогу.

А мать смотреть, страдая, будет вслед,
Пока не скроюсь в роще за речушкой…
И молоко парное в синей кружке
Оставит по привычке на обед.

III. ГРОЗДЬ КАЛИНЫ